30.06.2015
Отгремели, отгуляли "Алые паруса". Понятно, что привлекшая множество выпускников церемония не могла обойтись без драк и мусора. Таковы традиции карнавалов во всем мире. Очевидно, что представление между крепостью, Эрмитажем, Стрелкой и Троицким мостом посмотрели миллионы людей в Петербурге и по всей стране. Благо картинка, показанная Пятым каналом, воистину великолепна. Не хуже открытия Олимпиады в Сочи. Спасибо продюсеру Татьяне Александровой и режиссеру Михаилу Баркану.
"Алые паруса" — неуклюжая советская задумка — постепенно становится важнейшим календарным событием, визитной карточкой Петербурга.
Отличительная особенность 1960-х — своеобразный позднесоветский бидермейер, разрешенным словом становится "романтика". Кафе "Мечта" и "Чайка", песни под гитару — что-нибудь вроде "А я еду за туманом, за туманом, за туманом и за запахом тайги". Как злобно писал Александр Галич: "Романтика, романтика небесных колеров! Нехитрая грамматика небитых школяров".
Тут как нельзя кстати пришелся полузапрещенный при Сталине Александр Грин. Вроде бы совсем не коммунистические Ассоль и капитан Грей стали частью мифологии — наряду с Чапаевым и Мальчишом-Кибальчишом. В 1968 году в Ленинграде впервые отмечали день окончания школы водной феерией на Неве.
Правда, на всякий случай галиот "Секрет" с алыми парусами упреждали катера с путиловским рабочим, балтийским матросом, красногвардейцем и другими персонажами официальной советской истории. За галиотом шли "Корабли труда". На первом — "Молоте" — живая картина из жизни молодых рабочих, на втором — "Серпе" — полеводы и механизаторы, доярки и агротехники, зоотехники и строители… Далее — "Атом" с большой моделью атомного ядра.
Впрочем, и в таком виде праздник казался обкому подозрительно беспартийным, и в 1979 году его прикрыли. Только в 2005-м Валентина Матвиенко вспомнила свою счастливую комсомольскую юность и вернула представление. Только теперь уже не было ни матроса, ни солдата, ни серпа, ни молота. И довольно бессмысленное зрелище, не имеющее к Петербургу никакого отношения (Ассоль и Грея легче представить в Феодосии или Геленджике), не просто прижилось. Удачно совпадающее с Международным экономическим форумом, оно приобрело общероссийскую и международную известность. А не было бы Донбасса и Крыма, могло бы стать аналогом Зальцбургского оперного фестиваля, карнавала в Венеции или скачек в Аскоте. На наших глазах из ничего возник бренд. Как когда-то с легкой руки Федора Достоевского, написавшего "Белые ночи", и Лукино Висконти, экранизировавшего повесть, — рубеж июня и июля стал именно петербургским специалитетом, хотя Стокгольм и Осло ничуть не хуже.
Петербургу надо научиться торговать своим. Не только великой архитектурой, фонтанами Петергофа и картинами Эрмитажа, но и чем-то новым, пусть выдуманным. Необходимо создавать мифы и продавать их. Скажем, уверен, скоро мы наконец получим полноценный ресторан петербургской кухни. Корюшка уже стала важнейшим сезонным блюдом. Модные бары торгуют шотами "Кровавый Боярский" и "Свободная Ингрия". Несомненно, рано или поздно появятся "Грустный Довлатов" и "Бодрый Бурчалкин", настойка "Ахматовка". Начинать утро с продукции группы компаний "Лосево". Обедать ладожским судачком, невской миногой, волосовской картошкой, гатчинской форелью, рассольником по-ленинградски и котлетками "Метрополь". Запивать все это "Балтикой" и "Невским". Хлопать стопку "Ладоги" или "Ливиза" под килечку из Копорской губы. За маленьким двойным поглощать меренги "Севера", конфеты "Жар-птица" фабрики имени Крупской.
Надо писать "Петербургскую поваренную книгу", проводить дни комаровской черники и сиверских рыжиков.
В городе Бориса Гребенщикова и Сергея Шнурова нет ни одного рок-фестиваля. Почему над Невой не разносятся песни Юрия Кукина и Евгения Клячкина? А чемпионат мира по подледному лову в Сестрорецке?
Продавайте кембрийскую глину, пузырьки невской воды, память о ресторане "Кюба" и о фирменной сосисочной мясокомбината. "Алые паруса" показывают — город можно привязать к чему угодно. Он такой красивый, что купят.
