Можно ли сказать, что им не повезло, потому что их расцвет пришёлся на военные годы? Ведь чем на войне занимаются писатели, понятно: прославляют подвиги на фронте и в тылу. Артисты - ездят в расположение войск поднимать боевой дух. А что, если речь о художниках, тем более ленинградских? Тем более, когда в городе блокада и Серова и Коровина выменивают на хлеб?
Как и все, они воевали на фронте, участвовали в маскировке объектов, выпускали агитационные плакаты. Но главное – продолжали заниматься своим профессиональным делом: создавали искусство.
Они оставались художниками, вопреки тяжелейшим условиям существования человека в осаждённом городе. А их искусство оставалось ленинградским: избегало натурализма и экспрессии, стремясь передать то достоинство и ту надежду, которые сохранялись в горожанах и в самом Ленинграде.
Произведения, которые они оставили нам, уникальны: в них соединилась документальность блокадного времени и сдержанный пафос великой трагедии. А главное – безвременный дух этого города, как бы выкристализованный войной. Так что возможно, время покажет, что им - повезло.
Как и все, они воевали на фронте, участвовали в маскировке объектов, выпускали агитационные плакаты. Но главное – продолжали заниматься своим профессиональным делом: создавали искусство.
Они оставались художниками, вопреки тяжелейшим условиям существования человека в осаждённом городе. А их искусство оставалось ленинградским: избегало натурализма и экспрессии, стремясь передать то достоинство и ту надежду, которые сохранялись в горожанах и в самом Ленинграде.
Произведения, которые они оставили нам, уникальны: в них соединилась документальность блокадного времени и сдержанный пафос великой трагедии. А главное – безвременный дух этого города, как бы выкристализованный войной. Так что возможно, время покажет, что им - повезло.
Подпишитесь, чтобы ничего не пропустить!
Подпишитесь, чтобы получать информацию о наших событиях
Отзывы
14.03.2025
Любая встреча с Антоном Успенским-событие!!!Информация и подача уникальны и интересны!
14.03.2025
Выходя из лекционного зала, я поймала себя на мысли, что события Антона Успенского по терапевтическому эффекту способны заменить и/или дополнить походы к психотерапевту – так после них покойно . Он не только спикер, и уж тем более не лектор, а скорее медиатор и мыслитель. Кажется, нет такого в русском искусстве по крайней мере последних двух столетий, чего Успенский не знает – тем не менее, повествование его склоняется скорее к размышлению, чем к непререкаемой аксиоме.
Говоря о блокаде, легко скатиться в пафос и экспрессионизм, однако в нашем случае этого не произошло ввиду глубочайшей деликатности – прожитой, не деланой – и мягкого света, исходящего от этого человека, будто вышедшего к нам с полотна Петрова-Водкина. Мы очень мало говорили об общеизвестных фактах, так как темой были именно блокадные художники, те, кто «твёрдо и неизменно» решили оставаться в родном Ленинграде и нести свою службу в меру своего понимания: кто-то ушёл на фронт и погиб в первом же бою, а для других долгом было делать то, что умеешь лучше всего. И они писали. Четыре зимы, четыре весны: и в хрустальной желтоватой голубизне зимних пейзажей, и в весеннем мокко с пятнами ударившейся вишни так остро чувствуется жизнь, и понимаешь художника Пакулина, который писал, что умер бы, если бы не рисовал.
Нам бы всем поучиться у этих художников – особенно сейчас, когда тема блокады балансирует где-то между программными речами и тихо уходящей памятью о рукотворной гуманитарной катастрофе. Как писал поэт Маяковский, «в этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней». Тырса и Пахомов, Остроумова-Лебедева и Траугот, Пакулин и Юдовин (не только они, конечно) смогли найти красоту и среди беспросветного, казалось бы, мрака, давая тем самым дыхание городу. Не плакатно-агитационное, а с вангоговским солнцем, набережными Марке, перспективами Писсарро, находя место гогеновским экзотикам и провансальской легкости. Наверное, не в последнюю очередь благодаря их усилиям город, как заметил Антон, изменил свою тональность, свой характер, превратившись из надменной декорации в место, которое всегда поддержит и утешит.
Говоря о блокаде, легко скатиться в пафос и экспрессионизм, однако в нашем случае этого не произошло ввиду глубочайшей деликатности – прожитой, не деланой – и мягкого света, исходящего от этого человека, будто вышедшего к нам с полотна Петрова-Водкина. Мы очень мало говорили об общеизвестных фактах, так как темой были именно блокадные художники, те, кто «твёрдо и неизменно» решили оставаться в родном Ленинграде и нести свою службу в меру своего понимания: кто-то ушёл на фронт и погиб в первом же бою, а для других долгом было делать то, что умеешь лучше всего. И они писали. Четыре зимы, четыре весны: и в хрустальной желтоватой голубизне зимних пейзажей, и в весеннем мокко с пятнами ударившейся вишни так остро чувствуется жизнь, и понимаешь художника Пакулина, который писал, что умер бы, если бы не рисовал.
Нам бы всем поучиться у этих художников – особенно сейчас, когда тема блокады балансирует где-то между программными речами и тихо уходящей памятью о рукотворной гуманитарной катастрофе. Как писал поэт Маяковский, «в этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней». Тырса и Пахомов, Остроумова-Лебедева и Траугот, Пакулин и Юдовин (не только они, конечно) смогли найти красоту и среди беспросветного, казалось бы, мрака, давая тем самым дыхание городу. Не плакатно-агитационное, а с вангоговским солнцем, набережными Марке, перспективами Писсарро, находя место гогеновским экзотикам и провансальской легкости. Наверное, не в последнюю очередь благодаря их усилиям город, как заметил Антон, изменил свою тональность, свой характер, превратившись из надменной декорации в место, которое всегда поддержит и утешит.
14.03.2025
Антон Успенский оказался вдумчивым, вовлеченным и увлекающим за собой рассказчиком, глубоко погруженным в материал. Его спич-презентация о ленинградских художниках, работающих во время блокады раскрывает легковесный слоган «волшебная сила искусства” с другой стороны.
И, как любое стоящее произведение искусства, рассказ Антона многослоен – он не только об искусстве в экстремальных условиях и творческих личностях, работающих на грани.
Ты уходишь после его лекции не столько «наполненным», сколько задающимся вопросами. В общем, Успенский – безусловная звезда и удача ДК. С чем всех и поздравляю!)
ПС. Вообще, его манера изложения, неторопливая, я бы сказал медитативная, напоминает работу финских дорожных строителей – казалось бы делают по чуть-чуть, ну очень медленно, а дороги – хороши и на долго))
И, как любое стоящее произведение искусства, рассказ Антона многослоен – он не только об искусстве в экстремальных условиях и творческих личностях, работающих на грани.
Ты уходишь после его лекции не столько «наполненным», сколько задающимся вопросами. В общем, Успенский – безусловная звезда и удача ДК. С чем всех и поздравляю!)
ПС. Вообще, его манера изложения, неторопливая, я бы сказал медитативная, напоминает работу финских дорожных строителей – казалось бы делают по чуть-чуть, ну очень медленно, а дороги – хороши и на долго))
Чтобы оставить отзыв вам необходимо авторизоваться.