Из рассказов деда

16.08.2019

Дед мой, Соломон Яковлевич Лурье, знаменитый знаток античности, в 1949 году во время борьбы с космополитизмом был выгнан со всех своих работ: и с истфака, и с филфака ЛГУ, и из Института истории. Потом умер Сталин, вернулся из провинции тоже скрывшийся из Ленинграда отец, а дед уже не вернулся: преподавал до конца жизни во Львове, где все предыдущие профессора античности были уничтожены немцами и коммунистами. Заведующим кафедрой во Львове у деда был человек, который при немцах был начальником биржи труда. Но для начальства и то было хорошо: не еврей, не поляк и, главное, не бендеровец. Дед, впрочем, скорее сочувствовал УНА-УНСО, так что я воспитывался в ощущении любви к братскому украинскому народу.

Я был единственным внуком Соломона Яковлевича, и он мною много занимался. У него был свой воспитательный метод, довольно парадоксальный. В частности, воспитанный строгим отцом, человеком викторианских нравов, он с детства любил все непристойное (частушки, шансонетки, всякого рода неприличные стишки вроде знаменитой «Семинарской азбуки»). К ужасу многих, и меня он им обучал. Среди того, что запомнил, было четверостишие его собственного сочинения: «Слушай, юнец, молодец: не балуй. Вызовешь этим одно отвращенье, бабке своей не показывай ху...дших сторон своего поведения». Такого рода стихотворных шуток дед знал множество, на древнегреческом они называются «экопроздакетос» («не то, чего вы ожидаете»).

Любовь к обсценному однажды очень выручила Соломона Яковлевича. В Могилеве, где он вырос, процентная норма в гимназии не позволяла надеяться на поступление. Поэтому дед заканчивал реальное училище в Мемеле (сейчас — Клайпеда), и для того, чтобы поступить в университет, ему необходимо было досдать весь курс древнегреческого и латыни в Министерстве народного просвещения в Петербурге. Экзаменовал великий античник и лютый антисемит Фаддей Францевич Зелинский. Он решил погонять молодого «жиденка» по непристойностям у Аристофана. И попал, что называется, "впросак". Пораженный познаниями иноверца, Зелинский поставил Соломону Яковлевичу высший балл и встретился с ним уже как со студентом на историко-филологическом факультете Петербургского университета.

Дед рассказывал множество интересных историй, в основном про политику. Поэтому я сызмальства знал, кто такие Милюков, Пуришкевич, Ленин, Керенский. Причем совсем не то, что о них рассказывали в школе. Помню рассказ деда об Октябрьском перевороте. 25 октября 1917 года Соломон Яковлевич ехал на трамвае мимо Зимнего дворца в университет. По одну (внешнюю) сторону знаменитой мельцеровской решетки дворцового садика стояли большевистские матросы, по другую, внутреннюю, — девушки из батальона смерти. Матросы заигрывали с женщинами-воинами. 26 октября дед ехал по тому же маршруту. Теперь флирт продолжался уже по одну сторону решетки — в самом садике.



Вернуться к списку