10.08.2019
В середине 1960-х совпало несколько значимых событий и тенденций.
Деколонизация Африки и появление Третьего мира открывали новые перспективы перед советской внешней политикой и внешней торговлей. Лидерам новых государств для самоуважения понадобились советские МИГИ, Т-54, «Калашниковы». А Советскому союзу было необходимо влияние в «неприсоединившихся» странах, базы для подводных лодок, аргументы в «Большой игре» с США. Никита Хрущев, кочующий деспот XX века, посетил в 1955 году Индию, в 1960 – Индонезию; с 1959 года нашим союзником становится Куба; при Хрущеве дважды посещал СССР эфиопский император Хайле Селассие. После военного переворота в Йемене СССР берется за инструктаж местной армии.
Все вышеперечисленные страны охотно покупают советское оружие. Наши специалисты строят там плотины, домны, железные дороги. Все срослось: к новым друзьям пошли транспорты с оружием, в советские порты – сухогрузы с колониальными товарами. Страны Третьего мира расплачиваются с СССР по бартеру: кто-то какао, кто-то фруктами, а Индия, Йемен и Индонезия – кофе. При Никите Хрущеве кофе возвращается в бакалею и в общепит. Если в 1950 году в СССР ввозили тысячу тонн кофейный бобов, то в 1960-м – почти в 20 раз больше.
А при Брежневе у Советского Союза появились новые клиенты с кофейными бобами – Ангола и Никарагуа. Постепенно натуральный кофе перестает считаться аристократическим напитком: в 1985 году средний советский человек потреблял в среднем 141 грамм кофе (в два раза больше, чем до революции). В 1987 – 208 грамм.
Еще одна тенденция хрущевского времени – автоматизация. При коммунизме все должно быть механизировано. Соединение большевистских темпов с американским размахом – залог строительства коммунизма в СССР. В передовицах газет 60-х замелькала аббревиатура НТР – научно-техническая революция. Граждане движущейся к коммунизму страны должны жить быстрее, чем их противники из капиталистических стран. Американская деловитость и русский размах. Никита Хрущев, посетивший в 1959 году США, вывез оттуда два главных впечатления: кукуруза и торговые автоматы. Кукурузу начали насаждать как картошку при Екатерине II. И стали автоматизировать все, что можно.
Так появляются магазины без продавцов, автоматы по продаже газированной воды, фотоавтоматы, прачечные и химчистки-автоматы, кафе-автоматы. Зашел, опустил монетку – получил товар, употребил, иди выполняй и перевыполняй план. Еще в 1932 году, по сообщению «Вечерней Москвы», «работник Ленинградского завода «Вена» Агрошкин изобрел интересный аппарат. В каждом магазине посредством этого аппарата можно наладить производство газированной воды. Первый сатуратор уже готов и установлен в столовой Смольного». В 1960-е только в Москве установили десять тысяч таких автоматов (3 копейки – газировка с сиропом, копейка – без сиропа).
Появляются автоматы по продаже бутербродов (в Ленинграде они были установлены в заведении, открывшемся в 1958, «кафе-автоматы» на углу Невского и улицы Рубинштейна). Автоматы торговали газетами, плавлеными сырками, мороженым, папиросами, подсолнечным маслом, билетами на электрички, жетонами для проезда в метро. Необычайную популярность получили «автопоилки», автоматически наливавшие портвейн и пиво. Андрей Макаревич вспоминает: «три ступеньки вниз, автоматы, автопоилка, и ты бросаешь в щёлку 20 копеек, и в гранёный стакан тебе наливается больше половины восхитительного портвейна медового цвета, и ты пьёшь его залпом, но не спеша, маленькими глотками, и он нежно и властно заполняет твоё нутро, оставляя во рту аромат диковинных фруктов, жжёного сахара и чего-то ещё совсем уже неуловимого, и всё это фантастически вписывается в общую картину весны». Кофе по бартеру и автоматизация причудливо соединяются благодаря появлению в СССР эспрессо-машин.
Эспрессо-машину запатентовал в 1901 году миланский инженер Луиджи Бенца. В 1961 году миланцы начинают выпускать рожковые автоматические и полуавтоматические кофеварки. Мода на эспрессо распространяется в Западной Европе и Америке. Среди стран советского блока первыми обращают внимание на новейшее изобретение венгры, они – известные кофеманы. В Италии закупили эспрессо-машины. Венгерская Народная Республика обязалась производить кофеварки «Омния» по итальянской лицензии для всего соцлагеря. Это безумно мощные машины. Приготовление кофе в них было целым ритуалом. Задействовалась система рычагов: открывая и закрывая рычаги, можно было получать кофе разной крепости и качества.
В 1964 году переводчик Никиты Хрущева Виктор Суходрев публикует в еженедельном приложении к «Известиям» – «Неделе» отрывок из посмертно опубликованной на Западе мемуарной прозы Эрнеста Хемингуэя. Тогда же под заголовком «По старым местам» другой отрывок напечатал еженедельник «За рубежом». Четыре фрагмента под названием «Праздник, который носишь с собой» появляется в «Огоньке». Полный текст книги появляется в №7 журнала «Иностранная литература» за 1964 год под названием, которое станет каноническим: «Праздник, который всегда с тобой» (перевели прозу Хемингуэя М.Брук, Л.Петров и Ф.Розенталь). Наконец, в 1965 году в «Прогрессе» выходит отдельное издание мемуаров с послесловием Серго Микояна.
Мемуарная проза Хэма о Париже 1920-х для русского юношества 1960-х годов стала поворотной. «В кафе вошла девушка и села за столик у окна. Она была очень хороша, ее свежее лицо сияло, словно только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освеженной дождем кожи, а ее черные, как вороново крыло, волосы закрывали часть щеки». Новая невероятная жизнь, главные атрибуты которой – пишущая машинка и чашечка кофе. Из нее следовало: молодой человек и правильная барышня могут жить в Ленинграде, как в Париже. Сидеть в кафе. Встречаться там с друзьями. И писать рассказы или стихи за столиком. С чашечкой кофе и сигаретой. Итак, все совпало: Хемингуэй, импорт кофе, появление эспрессо-машин. Результат не заставил себя ждать. В Ленинграде начинается, словами поэта Виктора Кривулина, «великая кофейная революция».
Культура кафетериев пришла в Питер вместе с другими проявлениями бытового непокорства: фарцовкой, спекуляцией, самиздатом, самодеятельной песней, битломанией, кухонными разговорами о политике. На суровом субарктическом пространстве Невской дельты кафетерии служили убежищем от зимних ветров и осенних дождей. Одна из особенностей Ленинграда по сравнению с Москвой – обилие коммунальных квартир и общий недостаток жилой площади. Практически все посетители кафетериев были обречены до старости жить с родителями, редко приветствовавшими большие компании, да и просто гостей. В Невской дельте большую часть года стоит отвратительная погода, и поэтому гуляние компаниями по улице не доставляет радости. Появление в середине 1960-х годов первых кафетериев превратило их в неформальные молодежные клубы, места встреч и обмена информацией.
Дешевизна кофе делала его доступным и студенту, и сторожу, и дворнику. Наконец, сама идея пить кофе считалась отчасти вызывающей и экзотической: иноземный кофе противостоял советскому чаю. Ленинград стал самым кофейным городом страны. Богатые москвичи собирались по квартирам, в провинции власть и родители не поощряли никакой самодеятельности. Кафе, в отличие от времени и родителей, выбирают.
Конец 1960-х, когда «дети Победы», семидесятники, пошли в кафетерии, был временем, моду в котором определяли их «старшие братья» – пятидесятники.
